Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пока торчу на одном месте, посмотрела клип вот.

И почему я тут упорно вижу веселье бретёров - хз.

youtu.be/ZkqyIoYAXV8

Наверное потому, что сейчас всё у меня — это бретёры. Так или иначе.

@темы: бесобой

---

Внезапно - боль не пишется. Пишется секс

Абзац +16, осторожно, секс!

Ярх вжимает Танахию в стену – она стонет уже громче, подаваясь к Ярху — стена давно лишилась накопленного за день тепла. Ярх пользуется – целует её шею, слизывает загустевшую, солёную кровь, кусает подбородок — с искусанных губ срывается новый стон. Не наигранный, настоящий. Это Ярху так непривычно и кажется незнакомым.

А всё истекающий срок хранения черновика на архивах. И давно уже пора закончить этот фик.
И как вдохновляющее видео Люблю эту сцену. А секс на ринге в особенности
www.youtube.com/watch?v=haFxZhT4oxs

@музыка: The Pretty Reckless - Follow me down

@темы: бесобой, фикрайтерство

---

Честно пыталась сесть за написание, но мозг сказал категоричное нет, потому понемногу разгребаю записи к Кровавому легиону.

немножко истории Шарлотты

Шарлотта познакомилась с Псом шесть лет назад в Архангельске, где он её нашёл для помощи Насте. Тогда Шарлотта, в России взявшая имя Татьяна, полгода прожила на даче у Пса, ухаживая за сильно раненной Королевой Гнили и придумывая, куда податься дальше. Позже Пёс познакомил её с Бесобоем, когда она сообщила о том, что переезжает в Москву и попросила помочь с жильём. Неделю жила в квартире с Данилой, который разве что не рычал на неё, чуя дух демона, но не смел ничего сделать – Шарлотта ни разу не выказала своей демонической сути при нём. Единственный раз, когда Данила напал на неё, был, когда она вышла из ванной с мокрой головой и стали видны её обрезанные рожки. Но её спас Шмыг, уговоривший Данилу, что она ещё безобиднее самого бесёнка, и что Пёс и того опаснее полу-суккуба получеловека.

Шарлотта переезжала из страны в страну раз в пятнадцать лет. Изучала новые языки и шла в ногу со временем. За свою жизнь она побывала ювелиром, коллекционером, содержала бордели, однажды была избранна мэром небольшого городка. Видела почти все страны мира, даже Китай и Японию. В Индии и Китае её прозвали демоницей, в шутку, но больше Шарлотта туда не ездит из соображений безопасности.

Шарлотта сбежала с приюта, когда поняла, что скрывать отросшие рога больше не получается. Она укрылась в небольшом селении и стала зарабатывать вязанием, пряча волосы и рога под платками. Но скоро в ней проснулась кровь суккубы, и на неё стали обращать внимание мужчины. Не желая пугать ухажёров, Шарлотта своими руками обрубила рога. Они ещё не полностью выросли, в них сохранялись нервные окончания, и Шарлотта несколько раз теряла сознание в процессе. После она три дня приходила в себя на полу подвала, не способная от боли подняться к себе.

Первое время скрывала обрубки рогов венками из цветов и мелкими украшениями, отдавая дань памяти своей матери.

Спускалась в Дит несколько раз, научившись открывать порталы, но надолго не задерживалась — за неё Ярхом была назначена щедрая награда, если её поймают в Дите. Очень любит свою родину и жалеет, что не может спокойно там жить, хотя признаёт комфортность жизни в мире смертных.

Несмотря на человеческую половину, от человека в ней только воспитание и "нормальный" цвет кожи. Если бы она росла среди остальных детей Дита, вряд ли бы выжила так ценила дружбу и верность.

Порой Шарлотта помогает Даниле в борьбе с демонами, если тому попадается "гнездо". Обучена ближнему бою, может составить конкуренцию среднестатистическому демону.

Ярха готова растерзать на мелкие кусочки, но понимает, что это ей не под силам. Потому выжидает. Не исключено, что все её друзья - ничто иное как хладнокровный расчёт для убийства Ярха. Все, кого она подпустила к себе достаточно близко, так или иначе могут способствовать убийству демона даже уровня Ярха. Скорее бы столкнуть их рогами

@музыка: Muse - Dead inside

@темы: рефы, бесобой, Кровавый легион, фикрайтерство

---

Кусочек грядущей работы флэшбеков юности Ярха и Танахии, со стабильно мелькающим Борджем и вдалбливающим этим двум истину..

Просто захотелось боли. Хорошая песенка попалась для этого.

— Ну, что опять я не так сделал?

Танахия подняла на него удивлённый взгляд, едва не уколовшись иголкой.

— С чего ты взял, что что-то сделал?

— С того, что на тебе нет лица, — Ярх подвинул её шитьё и присел рядом, касаясь бедром. — Что случилось? Я взболтнул что-то, что тебя обидело?

— Обидело? – грустно хмыкнула Танахия. — Право, не стоит опаздывать. Так демоница не похожа на ту, что будет ждать.

— Да плевать на неё, — отмахнулся Ярх, скривившись. Не то, что ему хотелось идти к той совсем ещё девчушке, но он не любил нарушать своих планов. Только не мог бросить Танахию в таком состоянии.

Он видел её разной — азартной в бою, тихой после попойки, серьёзной при наблюдении за его боем, смеющейся с глупых шуток ухажёров, возбуждённой в умелых руках, злой в их спорах. Но никогда не видел столько боли и грусти.

Танахия снова взялась за иголку, делая неровные швы, соединяя края прорехи на платье. Она молчала, молчал и Ярх. Он лишь наблюдал — пристально, как на поле боя, за секунды вычисляя слабые места своего противника. Вот только Танахия умела от него закрываться и противником никогда не была.

@музыка: Twenty one pilots - Heathens

@темы: фанфик, бесобой, фикрайтерство

---

Сегодня было много разговоров о небе.
Собрала свою коллекцию, чтобы ещё много-много раз полюбоваться

Небо разное, небо прекрасное, небо бесплатное

---

Рефы к Кровавому легиону.

МНОГО картинок

@музыка: Amber Run - I found

@темы: рефы, бесобой, Кровавый легион, фикрайтерство

---

Являю миру выборку из моего плейлиста по Ярху и Танахии. В основном под эти песни всегда пишу об этой парочке.

music.yandex.ua/users/fromla.anteya/playlists/1... — то, что вдохновляет и что я слушаю уже вот третий месяц. Всё скопом - и грусть, и бой, и будни этих двух. Вся их жизнь в этих песнях.

И пусть тут побудет дневное небо Дита

И пусть тут побудет дневное небо Дита.

@темы: плейлисты, бесобой, фикрайтерство

---

Решила всё же начать раскрывать новых героев макси по Бесобою.

Несколько фактов о жизни некоторых из них.

Главная героиня — Шарлотта, полукровка
1) Данила однажды попытался её убить, и это произошло гораздо позже того, как он узнал кем является Шарлотта по крови.
2) она смутно помнит своё "адское" имя и совсем не знает точной даты своего рождения.
3) по приказу Ярха мать Шарлотты убили на её глазах, сам же Ярх не единожды пытался убить её саму.
4) Танахия защищала Шарлотту от Ярха.
5) когда-то содержала бордель.
6) у неё есть тату, сделанная Псом.
7) ненавидит повторно разогретую еду.
8) "земное" имя получила в лондонском приюте, где её приняли за шотландку.
Почти уверена, что выглядит она так



Герой, второй ориджинал после Шарлотты — Себастьян, человек
1) коренной люксембуржец.
2) полиглот, идеально говорит на родном французском, так же свободно владеет английским, итальянским и немецким, с сильным акцентом говорит на русском.
3) у Себастьяна был брат-близнец Дэмиан.
4) познакомился с Шарлоттой, когда та была на "охоте" и едва её не убил.
5) был мёртв больше двух минут.
6) владеет небольшим кафе в стиле Города Грехов, в котором любит сам обслуживать посетителей.
7) у него есть не магическая татуировка крыльев, примерно такая:


Героиня — Камилла, суккуб
1) живёт в мире смертных 500 лет.
2) нашла Шарлотту и обучила большей части того, что та сейчас знает и умеет.
3) скрывает свою истинную сущность магией.
4) имеет двух детей, сейчас мёртвых - в их крови было больше человеческой части.
5) не считает Дит своим домом, хотя и прожила там большую часть своей жизни.
6) из-за магии выглядит слишком юной, потому её почти всегда не пускают в бары или клубы, что её ужасно злит, но она не может как-то повлиять на магию сокрытия.
Камилла и Шарлотта в дни обучения Шарлотты

@музыка: The NBHD - Lurk

@темы: фанфики, рефы, Кровавый легион, фикрайтерство

---

Начала масштабный кастинг для героев макси по Бесобою. Тут же столкнулась с горой проблем XD
Никогда не описывайте персонажей, составляя таким образом свой хэдканон, если собираетесь потом найти им олицетворение. Серьёзно. Это просто rule 1 фикрайтера для оригинальных персов.

Хз зачем мне понадобилась визуализация, но я так привык - если есть герой, то я должна его представлять воочию, чтобы видеть как он будет себя вести. Цвет кожи, волосы, лицо, жесты - всё это должно играть в моей голове полномерным, а не односторонним. Потому что потом я начну брать за основу себя, а это никуда не годится - все прописанные черты утратятся.

Ещё больший кошмар - это когда не один оригинал, а несколько. Раньше в историях у меня было до двух-трёх оригиналов, как главные герои - не больше двух. Сейчас глав.героев (в определённое время) будет до пяти постоянных. Потом часть уйдёт в тень, но будет проскальзывать. И понимание того, КАК всё это состряпать делает моему мозгу атомную войну. Особенно то, что у всех героев своя путанная история, а у главнейшей главной героини ещё и цель мстителя. Она будет мстить одному из моих любимейших героев фэндома.

Но это ещё тоже цветочки. Главная проблема - не дать всем героям скатится в Сью. Мэри и Марти. Хотя Марти может быть пока что лишь один не считая Ярха

Бедный мозг, ты не всегда служил мне верой и правдой, но я тебя любила. Крепись, родной.

И скоро будет пополнение в виде историй новых героев. Да упаси нас всех Антихрист.

@музыка: Muse - Supermassive black hole

@темы: бесобой, фикрайтерство

---

Традиционная выборочная перечитка комиксов перед сном.
В этот раз — прочно засевший в мозгу на манер Балора Бесобой.

Уже который раз сталкиваюсь и решила собрать таки.
Надо будет ещё такого сделать, когда доберусь.

Совпадение?

Ярх себе не изменяет даже спустя 15 номеров.


А теперь снов, да) Ушла читать книги о демонах.

@музыка: IAMX - Rain to sea

@темы: бесобой, комиксы

---

Аквамарин

Название: Аквамарин
Персонажи: Балор, Яна
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Мистика, Даркфик, Ужасы, Мифические существа, Пропущенная сцена
Предупреждения: Насилие, Гуро
Размер: Драббл

Дисклеймер: — Кошмары опасны, куколка. Берегись их.




Яна хрипит во сне. Тянет руки к шее, ещё не тронутой загаром. Её пальцы касаются чего-то твёрдо-мягкого, склизкого, влажного и сухого одновременно. Она знает не видя, что это что-то — чёрное, как сама тьма.

Яна скребёт пальцами с обломанными и обкусанными ногтями по неприступному, тёмному и гладкому, как стекло. У неё набатом в ушах стучит кровь, а перед глазами багровеет ночь.

Яна понимает, что спит. Понимает, что должна проснуться. Но она не может. Её не пускают.

— Что же ты, куколка? Думала, всё будет так просто? У всего своя цена. У моей помощи она непомерно высока для тебя.

Шёпот похож на змеиное шипение — опасное, предупреждающее и отчётливо различимое среди шелеста леса — звуков неспящей Москвы. Конечно же, она его узнала. Эта протяжность гласных, глотание окончаний — оно присуще только одному.

— Ба… — хрипит она, зажмуривая глаза от возросшей боли. Боль тягучая как и голос, жалящая, кусачая, вращающаяся словно воронка — она поглощает всё больше и больше, ширится, разрастается, сметает всех, кто не силён, как торнадо. Беспощадная.

— Ты не имеешь права на это имя. Не ты его мне дала, не ты и заслужила меня им называть. Что, страшно, куколка? Умирать всегда страшно. Поверь мне. А ты ведь у нас так хочешь жить.

Яна хочет закричать. Хочет позвать спящего неподалёку Данилу, который сможет расправиться с кошмаром банальным щелчком по выключателю. Данила прогонит всю тьму, хоть она и сама сидит в ней.

— Ох, поглядите-ка. Данилу позвать? Он не слышит тебя. Для него ты сладко посапываешь, как обычный человек. Я же не совсем столетний морок, чтобы так спалиться перед каким-то человечишкой. Таких, как ты, у меня были тысячи. Все из них либо в психушках, либо уже в могилах. Как думаешь, какую сторону выберешь ты? Я бы советовал психушку с твоей любовью к жизни.

— Нет! — сипит Яна, с усилием открывая глаза. Перед ней до режущей боли полыхают аквамариновые, неестественные для обычного человека, без разделения на радужку, лишь с вертикальной полосой чёрного зрачка, глаза. Как у кошки. Яна так часто видела у него такой взгляд, но лишь второй раз такой пугающий.

— Что «нет», куколка? Ещё не сошла с ума? О, это можно устроить за один приём. Хотя… — Балор щурит глаза, и Яна представляет, что сейчас он презрительно-оценивающе ухмыляется, — Я люблю поиграть подольше.

Давление на шее увеличивается, Яне кажется, что ещё немного — и кожа расползётся, треснут кости, точно как лицо Балора.

Яна хочет закричать, хочет заплакать, но не может оторвать взгляд от двух светящихся глаз перед собой. Она не чувствует ни тепла тела, нависающего над ней, ни его тяжести — ничего. Лишь боль в шее.

Балор давит сильнее, и Яна уже слышит тихий хруст костей — ей становится невыносимо трудно дышать, появляется тошнота, глаза обжигают слёзы, а по груди струится что-то горячее, с металлическим запахом. Этот же привкус у неё во рту, полнится, касается губ, проливается на подбородок. Как у того котёнка. Яна помнила сквозь туман брызги алой крови и помутневшие зелёные глаза. Наверное, она выглядит сейчас так же — всклоченные от подушки волосы, кровь повсюду, мутные, мёртвые глаза. Жалкое, должно быть, зрелище.

Боли больше нет, лишь влажный холод — будто внезапно облили водой. Но этот холод вязкий, скользкий, словно вся она стала щупальцем Балора, одним из многих, до того сломавшим ей шею. Ещё одним инструментом для чьих-то страданий.

Перед тем, как погрузиться в багровую тьму, Яна вдруг понимает, что глаза у Балора цвета лазурного моря из туристических брошюр, испорченного застоявшейся озёрной водой.

***


— Ты выглядишь не выспавшейся, — невзначай замечает Балор, показывая ей вязь рун.

— Что-то снилось, — хмурится Яна, выводя на листе символы.

— И что же? — Балор лениво оборачивается, взмахнув волосами. Яна подымает на него взгляд, встречается с холодным свечением, вздыхает и снова возвращается к Агриппе, очерченной древними рунами.

— Не помню. Кошмар какой-то, — бурчит она, выводя последнюю линию. Лист бумаги вспыхивает красноватым свечением и Яна удовлетворённо хмыкает.

Балор отворачивается, усмехаясь.

— Кошмары опасны, куколка. Берегись их.

@музыка: David Arnold - Mary theme

@темы: фанфики, Балор, бесобой, Яна, фикрайтерство

---

Это, наверное, лучшее пробуждение - проснуться для того, чтобы записать сон.
Пять утра, розовый рассвет, у меня перед глазами некая режиссёрская версия 45 номера Бесобоя. И рисовка не Фобс, а скорее Кея. Где Ярх в скелете поезда бьётся наравне со своими легионерами, где в него попадает молния и видны ртутные кости грудной клетки и позвоночника. Где анимированный Шмыг, почему-то краснокожий, а не сине. Где Танахия отбивается от Яны, поставив ей в грудь ноги и оттолкнув, но Яна удерживается - то есть, Танахия смогла побороть пентаграмму, пусть и на время. Где была альтернативная обложка похожая на обложку 27 номера, но Балор там сидел в мозгах Яны. Яна маленькая, возрастом с Танахию-рабыню в 45 номере, возле неё куча карт, она сжалась и плачет, а Балор растерян и кружит рядом. И надпись "Эмилия или как Балор не в ту девочку попал". Хз почему Эмилия XD И ещё крупная надпись внизу "шрифтом ангелов", что это не альтернативная обложка, а шутка, не стоит воспринимать её всерьёз, просто рисунок без всякой подоплёки, версия "ачтоесли".
А потом я проснулась и почему-то была так убеждена, что всё это - правда, и пошла проверять дайри Фобс. Конечно же, режиссёрки не оказалось, зато оказался Ярх в дизайне Кея О_О ну и замечательная летопись Семерых сыновей, которую прочла несмотря на больные глаза
Это уже не в первый раз такие сны, что-то вроде вещих. То перед выходом 44 номера, когда ночью Фобс скинула Танахию в ночнушке, и мозг выдал Танахию с кинжалами, отбивающуюся в этой же ночнушке - такую эффектную и яркую. Потом эта сцена ушла в Ночную Крепость. То о том, что Танахию убили в комиксе, хотя номер опять же ещё не вышел, и вообще это было за неделю кажется до выхода. Вообще не понимаю, что это за фигня, но мне нравится, продолжайте XD

@музыка: Halsey - Control

@темы: моё, сны, бесобой

---

Который день не могу выбросить из головы AU по Бесобою, где демоны, кошмары и суккубы - обычные люди, и живут они среди людей же. Бесобоя как такового вообще нет, демонов - тоже. Живут себе просто наёмники, психотерапевты, делающие из клиентов психов, просто шлюхи. Ещё можно приплести кроссовер с Майором Громом, особенно ДСП.
У меня и так уже три макси начато по БСБ, к тому же ещё около пяти драбблов/мини. Но мозг просто взрывается при идеи Ярха-человека обсуждающего с Кирком новый заказ, пока Танахия недовольно просит их двоих не говорить в её кафе. Танахия, бросившая наёмничество и занявшаяся бизнесом, Ярх, разъезжающий по горячим точкам, но неизменно к ней возвращающийся, дружба Танахии и Марины, Мёрдок-которому-начхать-но-убери-Ярх-того-ублюдка, Кристофер, заседающий в кафе вместо школы, а Танахия прикрывает его...
Пора мне убираться с Ирландии. Она помимо того, что слишком меня вдохновляет, так ещё и усыпана милейшими кафе, где хрен поймёшь, хозяин из мафии или обычный гражданин.
Нооо, возможно, возьмусь за идею. Нужно подымать фандом

@темы: Бесобой, фикрайтерство

---

Огонь вернёт тебя домой

Название: Огонь вернёт тебя домой
Фандом: Бесобой
Персонажи: Ярх, Танахия
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Повседневность, Мифические существа, Дружба, Пропущенная сцена
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие
Размер: Мини
Статус: закончен.

Дисклаймер:
Она хотела бы умереть от рук того, кто действительно сильнее неё, кто умеет убивать и кто не даст ей погибнуть без боя.
Что же. Всё, как она хотела. В точности до последнего слова.


— Повелитель, мы захватили «язык», Вам нужно спуститься. Повелитель?

Ярх сощурился, глядя на огненное небо. В пальцах скользила бутыль с самым крепким, который только можно было найти во всём Дите, алкоголем.

— Не сейчас.

— Но повелитель…

— Я сказал — не сейчас!

Бретёр вздрогнул от крика, но поспешил отклонятся и уйти восвояси. Они все давно выучили — если Ярх не в духе, то ближе чем на десять шагов к нему лучше не подходить.

Только один бретёр мог быть рядом когда угодно. Как у смертных говорится: «и в радости, и в печали». Только, если у них это было клятвой, то у Ярха с Танахией это было скорее тем, ради чего они жили.

— О, здесь пропустили треугольник! Ярх, ты только погляди! Происки визаров, не иначе!

— Что?

— Говорю — колонны-то круглые. Как ты такое допустил? — наигранно ворчала Танахия, обходя только отстроенные, но ещё не обустроенные залы Крепости бретёров.

Ярх покачал головой, улыбаясь. Танахия наконец-то обрела свой дом. Она смотрела на всё едва ли не с открытым ртом. Ему в очередной раз удалось её впечатлить, хоть она и старалась это скрыть за гордыней наёмника.

— Твои покои находятся в Крепости, рядом с моими. Если ты не против, — сказал он, подходя к украшенной фресками стене.

Танахия застыла на месте, царапнув ногтем камень. Ярх поморщился от скрипа.

— То есть… Я… Не знаю, что сказать.

— Едва ли не впервые в жизни, да? — хмыкнул он, подходя ближе к опешившей подруге. — У нас есть свой дом, Танахия. Отныне и, я уж постараюсь, навеки.

Танахия закрыла лицо руками, и Ярху послышалось, что она всхлипнула. Но этого не могло быть, ведь так?

— Эй, ты плачешь? Ты? Вторая лучшая убийца Арены? Да будет тебе, — усмехнулся он, протянув руку, чтобы убрать упавшие ей на плечи тяжёлые пряди. Но Танахия неожиданно бросилась ему на шею, крепко обняв и прижавшись всем телом. Ярх на мгновение напрягся, едва не оттолкнув её. Но, придя в себя, осторожно коснулся руками её спины, легко поглаживая.

— Спасибо. Спасибо тебе. Это даже большее, чем я могла когда-либо желать, — прошептала она, действительно плача. Ярх смутился.

— Неужели ты думала, что я брошу тебя где-то в Дите? Нет уж. Больше ты от меня и на шаг не отойдёшь. Можешь считать, что на твоей ноге защёлкнули кандалы, если согласишься жить в Крепости со мной, — он усмехнулся, попытавшись скрыть смущение. Танахия редко проявляла такие яркие эмоции, и для него всегда в новинку все её нежности. — Ну так что скажешь?

— Я согласна на такое рабство, — тихо выдохнула она, дыша Ярху в шею. Он вздрогнул от щекотки и улыбнулся более расслабленно. — Тем более, я ведь буду единственной женщиной, живущей с самим Смертоносным.

— Вот и прекрасно. Я согласен на такое соседство.

Ярх повёл плечами, чувствуя, как по босым ногам ползёт холод. В покоях слишком тихо, не слышно даже гомона прислуги и очень пусто.
Посмотрев на ополовиненный бутыль, Ярх поморщился — алкоголь не грел и не дарил забвение. Всё, чего ему хотелось именно сейчас — уснуть на несколько веков, чтобы, проснувшись, увидеть Танахию рядом с собой, ворчащую и требующую его встать, чтобы пойти на смотр новеньких. Она бы так привычно морщилась от крепкого запаха алкоголя, ругалась, как и положено гладиатору, стаскивала бы с Ярха целую гору одеял, доставала с сундуков бы его одежду, спрашивая, куда он, растяпа, закинул в этот раз сапоги и не додумался ли их вообще выбросить в пропасть.

Только этого никогда больше не будет. Потому что не сможет он уснуть на века, а Танахия не сможет его вспомнить. Она даже себя не вспомнит. Не будет знать, что в прошлой жизни была бретёром — самым искусным после самого Ярха. Не вспомнит важность треугольной подвески, когда увидит её на ком-то из наёмников.

Он мог представить, как спустя годы прогуливался бы по рынку со скуки. Как за одним из прилавков с почти протухшей на палящем солнце рыбой увидел бы её — маленькую, как тысячелетия назад, с крохотными ещё рогами, с вьющимися чёрно-красными волосами, напуганную, но скрывающую это под личиной самоуверенности. И снова с проклятыми швами, цепями, ошейником и в драной одежде. Мог представить, как болезненно улыбнулся бы ей, напугав тем самым ещё больше, как подошёл бы и взял несколько воняющих рыбин, и протянул бы вдвое больше требуемой платы. Возможно, купил бы ей самый красивый платок, которые носят бретёрские демоницы, полностью увешанный золотыми треугольниками и исписанный узорами. Купил бы вуаль — обязательно тёмную, лёгкую, прозрачную. И много еды, самой лучшей и самой дорогой, самой любимой той Танахией. А затем бы переговорил с её хозяином, припугнул, выкупил, и стал бы тренировать сам. Она, конечно же, никогда не станет той Танахией, с которой он рос. Она, конечно же, никогда не сможет за надобностью наорать на него, поранить его, остановить, образумить, обнять и любить так же, как его любила та, прошлая Танахия. Но хоть так обманчиво будет рядом.

— Так больно, Ярх, мне так… так больно.

Его пальцы, поддерживающие её окровавленную шею, стали мокрыми и от крови, и от слёз Танахии. Она смотрит куда-то мимо его лица, она смотрит в пустоту, и глаза у неё меркнут, теряют блеск, словно взбаламученная вода. Ярху не было так страшно с того дня, когда он впервые увидел Сатану.

— Тише, всё будет хорошо. За лекарем уже послали, он поможет. Ты только держись, ладно? Скоро всё пройдёт.

— Я… мне тяжело дышать.

— Наверное, сломали рёбра. Это не страшно. Помнишь, как мне ногу почти оторвало? Сколько кровищи было. Теперь даже шрама нет. И у тебя не будет, заштопают и заживёт, всё будет хорошо.

Танахия улыбается тонкими, почти белыми губами, в уголке рта пузырится кровь, и Ярх непроизвольно сжимает её ладонь сильнее. Под пальцем другой руки пульсирует не затягивающаяся рана. У Ярха белеет перед глазами — заговорённый клинок. Кто-то намеренно пытался её убить.

— Я найду его. Найду и выпотрошу. Он подохнет, и даже Яма не вернёт его. Я отомщу, слышишь? Больше никто не посмеет и пальцем тебя тронуть. Я всё сделаю, чтобы вытащить тебя отсюда. Ты только дождись лекаря, ладно? Не покидай меня, Танахия. Не оставляй меня здесь одного.

Щёки Ярха мокнут, Танахия в его руках хрипло сипит сквозь зубы и затихает. Эта тишина окутывает Ярха плотным покрывалом, хотя рядом ещё снуют гладиаторы, ещё слышен гул толпы и звуки клинков. Только не слышно дыхания Танахии.

Это воспоминание он хоронил так глубоко, что едва понял, что оно никогда не было кошмаром. Что он действительно однажды её едва не потерял, что позволил себе плакать над ней, ещё тёплой, ещё живой, оплакивал её как умершую, как смертные горюют по своим сородичам. Что был слабым. Что она делала его таким.

Пустая бутыль, неловко задетая, летит в пропасть. Ярх не слышит её падения, он встаёт на негнущиеся ноги и идёт за другой. Лицо что-то щекочет, на скулах тепло, Ярх проводит по ним ладонью. На пальцах остаются мокрые следы. Ярх растирает их, кривится и вытирает руку о форменные штаны. Хватает первую попавшуюся бутыль сине-зелёного цвета, зубами вытаскивает пробку, делает два больших обжигающих глотка, от которых слёзы снова выступают на глазах. Обводит поплывшим взглядом комнату.

У постели в один ком сброшено оружие, которое он брал с собой в мир смертных. Среди них и клинок, который он слишком долго носил с собой. Смертные называют это сентиментальностью, а он этим клинком лишил жизни единственного друга.

Бутыль осколками и ядовито-яркой плёнкой расползается по стене и полу. Ярх хватает новые дорогие стекляшки и отправляет в стену вслед за предыдущей. Осколки блестят в свете факелов, мокрое пятно разрастается, а в воздухе витает сладко-горький запах.

Ярх бы закричал, если мог, но горло словно сдавило клешнями, и он может лишь глухо всхлипывать, ненавидя себя за это. Он — глава бретёров. Он демон. Он не имеет права на выразительные эмоции, не имеет права на жалость к себе, не может скорбеть. Он может только мстить, а не убиваться горем, заперевшись в своих покоях.

Ярость в нём набирает обороты, подкрепленная градусом и мыслями. Ярх бросает в стену поднятые кинжалы — те откалывают от камня крупные сколы, и либо падают к осколкам, либо застревают в трещинах. Когда от последнего брошенного клинка расползается новая тёмная паутина, Ярх немного приходит в себя. Тёмно-коричневая рукоять последнего кинжала древняя, вырезанная совсем не бретёрскими мастерами. Ярх шипит, подходит к стене, забывая об осколках, которые тут же врезаются в босые ноги, выдёргивает клинок и смотрит на него со всей ненавистью, на которую способен.

Он ещё отомстит. Обязательно.

— Они всё это подстроили! Специально настроили меня против Сатаны, а его — против меня! Разделили!

— А я тебя предупреждала.

— Не начинай, Танахия, — отмахивается Ярх, продолжая свою ходу вдоль стен Крепости, в которую не так давно заселился.

— Я говорила, что всё это неспроста. Не мог Аваддон по доброте душевной предложить тебе набрать легион. Они — не мы. Они не простаки, считающие, что Рудд делится только на чёрное и белое. Они падшие. Они умеют играть по-крупному. А ты повёлся, как последний…

Ярх скрипит зубами, но оказывается рядом с Танахией в считанные мгновения — она не успевает и глазом моргнуть, когда его ладонь смыкается на её шее, сминая дорогую ткань вуали.

— Я сказал заткнись!

— Или что? Убьёшь меня? Ну давай. Одним ударом, да? Лишь бы не слышать правду и не признавать, какой ты наивный дурак. Неужели ты думал, что все легионы падут к твоим ногам и будут раболепствовать? Повзрослей! Ты никому не нужен!

Ярх тяжело дышит, его ноздри расширяются, глаза сощурены, а пальцы всё крепче сжимают шею Танахии, царапая ногтями кожу. Танахия под конец своей речи уже начинает хрипеть, но гордо не перехватывает руку Ярха. Он на задворках сознания понимает, что ей ничего не стоит его убить. Но она этого никогда не сделает.

— Ты никогда никому не будешь нужен, если у тебя нет положения и репутации.

Пальцы на шее разжимаются, Ярх отшатывается и поворачивается лицом к стене. Руку жжёт, как и внутри, где-то под рёбрами. Он делает глубокий вдох, унимая стук в ушах.

— О, так ты со мной тоже до поры до времени? Ждёшь, когда можно будет ударить в спину?

Танахия позади него громко выдыхает. Слышится короткий перестук каблуков.

— Я никогда… Вот, значит, что ты обо мне думаешь? Считаешь меня предателем, который только и ждёт того, как ты оступишься? Я не Баффорт Ракшор, следящий за каждым шагом Сатаны. Я была с тобой все эти годы. И ты… — Танахия запинается, в её голосе звучит обида — почти детская, искренняя. — Если ты мне не доверяешь, то мне лучше уйти.

Ярх не собирается её удерживать. Он позволяет Танахии закрыть за собой тяжёлые двери, позволяет сбежать, позволяет даже собрать вещи и уйти из Крепости.

Он тоже умеет затаивать обиды.

Воспоминания делают лишь хуже. Ярх мысленно обзывает себя последними словами. Если бы он только знал тогда, то не дал бы Танахии и минуты пробыть в одиночестве. Оказалось, она тоже не бессмертна.

Ярх никогда не жалел о потерях. Это ведь их работа — умирать в бою. Он выучил ещё в детстве, а на арене это знание усвоил окончательно — выживает только сильнейший. Если ты даёшь слабину, тебя убьют, потому что в Дите слабых не потерпят. Если же ты наёмник, то будь готов к смерти всегда. Бретёры и смерть — это почти одинаковые по смыслу слова. Они или несут смерть, либо же её принимают. Ярх это осознал ещё до создания легиона. Потому никогда не оплакивал горы трупов своих подчинённых. Но Танахия, Бордж и он сам — это нечто другое.

Даже после смерти Сатаны Ярх не чувствовал себя таким… пустым. И после новости, что он жив — тоже. Но Танахия заставила его осознать ещё одно — умирают все. Может умереть даже он. И то, что за столетия успешной карьеры на арене его ни разу не ранили смертельно, не даровало ему неуязвимость к смерти. Как и его друзьям. Тогда, когда демон ранил Танахию, когда она на руках Ярха перестала дышать на пару мгновений, Ярху казалось, будто бы он умер. Но пришёл лекарь, который выволок его из палатки, и вернул Танахию. Она не умерла тогда, конечно же — осколок ребра задел лёгкое, повреждённая гортань отказалась пропускать воздух, но ведь Ярх тогда знал лишь то, что нет дыхания — ты труп. Тогда его страх остаться в одиночестве не оправдался.

Ярх провёл пальцем по острию кинжала. Тонкая полоска крови поделила подушечку на две половины. Но боли не было. Он не чувствовал боли и в израненных ступнях, оставляя кровавые отпечатки на полу. Ему казалось, что даже если бы кто сейчас вонзил меч в его спину и провернул бы пару раз, он не почувствовал бы.

Тело было тяжёлым, но пустым. Необъяснимое, непонятное, незнакомое чувство.

— Это, конечно, очень благородно — рисковать своей жизнью, но вовсе необязательно было выходить за мной на арену, — шипит разъярённо Танахия, зло впечатывая промокшую тряпку в пульсирующую кровью рану Ярха. Тот сдавленно стонет сквозь зубы.

— Надо было позволить тем мордоворотам тебя убить?

— Думаешь, я бы не справилась с тройкой демонов?

— Тройкой демонов, размерами в крепость даштаров. Уй, больно!

— Терпи, легионером станешь!

— Лекарь поаккуратнее будет!

— Ну, конечно, у нашего лекаря прекрасная анестезия — грудь размером с голову Аваддона!

— Да тьфу на тебя.

— Вот и молчи. Спасатель нашёлся.

— Шикарное же шоу получи… Ай!

— Сказала же — заткнись! Ты потерял много крови.

— Бывало и больше.

— Вам оставить лачугу на ночь?

Бордж всегда появлялся крайне вовремя и научился справляться с гневом этих двоих, переводя их в ту плоскость, где они быстро успокаивались.

— Не факт, что она на утро останется, — коротко хмыкнул Ярх, тут же поморщившись и от боли, и от хлёсткого удара Танахии. — Всё, молчу! Врачуй.

Танахия качнула головой в сторону таза с мутной водой, и Бордж поспешил пододвинуть его ближе к ней. Она вымочила тряпку, выкрутила — так же профессионально, как и убивала — и кивнула Борджу на Ярха.

— А теперь, друг мой, помоги-ка его вытащить из этого непотребного костюма. Где тут вообще застёжки? Молчи!

Ярх наблюдал на сосредоточенной Танахией, отдающей Борджу резкие указания хриплым голосом. Чувствовал её острые коготки, задевающие кожу, когда она подцепляла очередной ремешок на верхней части костюма. Он хмурился в ответ на её закушенные губы, когда она осматривала рваную рану от клыков. Вздрагивал, если она касалась вспухших окровавленных краёв укуса холодными пальцами. Боль — настоящая, ноющая и щиплющая — пришла тогда, когда эти пальцы наложили на рану измельчённые лечебные водоросли. Ярх взвыл, прикусив костяшки.

— Потерпи. Не дрыгай ногами. Кто тут Смертоносный — я или ты? Вот и терпи, взрослый-сильный мальчик Ярх.

Ярх прекрасно знал, как лечат укусы ядовитых тварей — за всю свою карьеру гладиатора его кусали однажды, и ещё больше кусали других. Водоросли обладали галлюциногенным свойством, отправляя в бредовое забытьё. Не все возвращались — порой яд мог прочно всосаться в кровь, и тогда демона ничто не могло спасти. Но он тогда вернулся. Тогда ему сказали, что он сильнее любого встречного демона. Лекарь, старый, обветшалый дедок, который, казалось бы, жил с самого основания Дита, хлопнул его по перевязанной ноге и ушёл, закуривая трубку. Танахии в те дни рядом ещё не было, и Ярх даже представить не мог, как смог пережить ту рану. Позже ему рассказали, что в бреду он звал кого-то, но имени было не различить. Почему-то он был твёрдо уверен, что у той, кого он звал, были чёрно-красные волосы.

— Когда уснёшь, мы перенесём тебя в твою лачугу. Я буду всё время рядом, слышишь? До самого пробуждения. Не волнуйся. Ты выкарабкаешься, как всегда.

И напоследок — крепкое пожатие его мокрых от подступающего жара пальцев.

Ярх, сколько себя помнил, никогда не ощущал Танахию так далеко. Она никогда не пропадала с поля его зрения дольше, чем на пару суток. Будь то ранение — он отлёживался, приходил в себя и скорее бежал к ней, чтобы убедиться, что она ещё жива, ещё на месте, ещё по-прежнему улыбается ему с пирса, утирая ладонью потный лоб. Будь то задание от Сатаны — он загонял ящерицу в пену, добираясь с другого конца города, но стоял перед клеткой арены, глубоко дышал и смотрел на то, как его девочка обезглавливает очередного урода. Танахия сплёвывала кровь на оранжево-багровый песок, скалила зубы в толпу и торжествующе сжимала за рога голову с закатившимися глазами. Она кричала, махала оружием и делала почётный круг вокруг арены, потом лишь немного приходила в себя и замечала осознанным взглядом Ярха, усмехающегося и лениво ей аплодирующего. Она была так на него похожа — пахла смертью, кровью и кожей. Она несла смерть, кровь впиталась под её кожу. Она была непреклонной — ни один противник не уходил, не уползал и не улетал после боя с ней живым, сколько бы не молил о пощаде. Уже после его распределения её прозвали Неумолимой. И Ярх скандировал её имя вместе со всеми в кабаке, когда Танахия отмечала очередную победу. Она звонко хохотала, протягивала ему свою чашу, салютовала ею и смешивала их напитки. Ярх улыбался, смотря на неё — покрасневшую, разгорячённую, пьяную, такую счастливую, без капли той жестокости, что была на арене. И только стихал стук чаш, как возвращалась Танахия из рабства. После попоек они иногда взбирались на крыши, бродили по ним, распивая выхваченную у кого-то бутыль настойки на чёрных медузах, говорили о том о сём, вспоминали и тихо, грустно смеялись. Танахия смотрела на неоновое или пастельное небо — как повезёт, жмурила блестящие от алкоголя глаза и вздыхала. Она вздыхала так, будто бы прожила десяток тысячелетий, и они все оставили свой след. Её плечи опускались, и от той демоницы, на которую вешалась половина гладиаторов, не оставалось ничего, кроме непокорных волос. Ярх смотрел на неё искоса, страшась осознавать то, что эта девушка уже давно не его. Что его Танахия из детства уже не маленькая несуразная девчонка с пышной косой и унизительными колокольчиками в ней, с шрамами до ушей, с порезами и ссадинами по всему телу, запуганная, загнанная, боящаяся любого шороха. Танахия уже настоящая демоница, которая за неверный взгляд откусит пол-лица, а тело парой ударов превратит в кровавое месиво. Её лицо уже без шрамов, а царапины тщательно промыты. Только Ярх, когда она раздражённо поправляет волосы, ещё слышит в них тот звон колокольчиков. Их давно там нет, но он слышит тонкий позорный перестук, слышит мерзкий смех богачей и тихий плач Танахии. Слышит звук хлыстов, режущих воздух, слышит, как один такой удар касается его руки, взрывая её болью. Слышит, с каким чавканьем входит подаренный Сатаной век назад кинжал в рыхлое тело, как сдавленно хрипит почти убитый демон, и как позади в ужасе вскрикивает Танахия.

Ярх мотает головой. Он никогда не любил вспоминать — слишком мало он помнил чего-то доброго и светлого. Чаще всего всплывала боль, горечь и печаль. Может, потому что их в его жизни было в тысячи раз больше, чем счастья. Но в каждом из тех счастливых, радужных опалов была Танахия. Он смутно помнил их первую встречу и знакомство, едва вспоминал, как началась их дружба. Но он помнил то, что в Танахии всегда находил поддержу и силу. Она была опорой, когда он сам не мог выдержать всего. Когда происходящее бурлило как песочная буря, когда он терялся и его бросало со стороны в сторону, Танахия подставляла своё хрупкое с виду плечо, скрытое под платьем — грубым или богатым. Она кивала ему, чуть улыбаясь, и смотрела вперёд, туда, где эта буря уже прошла, где всё затихло, и подталкивала его в ту сторону.

С ней было проще шагать.

— Ангел. Бесовский Ангел! Он меня едва не убил!

— Зато ты впервые увидел ангела. Считай, побывал на битве у Райских Врат, — хмыкнула Танахия, подливая Ярху настойки.

— Да, а потом оказалось, что Сатана жив. И что есть вообще как-то странный божок, решивший, что смертные — это его рабы, а не наши. Лучше уж легион ангелов.

Танахия захохотала, откинувшись на скамье.

— Вот тебе смешно, а я чуть не помер там. Пока пытался глаза продрать от крови тех лохматых тварей, в небо взмыл ещё какой-то божок.

— Жаль, меня там не было, — вздохнула Танахия, взбалтывая в чаше свой напиток.

— Хорошо, что тебя там не было, — Ярх опрокинул в себя всю настойку залпом, даже не поморщившись. — И так потеряли треть легиона в этих стычках. Ещё не хватало свою правую руку отрубить где-то в мире смертных.

Танахия грустно усмехнулась, теребя браслет на руке. Ярх смотрел на неё мутным от выпитого взглядом.

Конечно, он понимал, что слишком оберегал её в последнее время, хоть и старался делать это незаметно. Он не пустил её ни на свержение Сатаны, ни в помощь визарам, ни на ту битву в Лабиринте, ни в Цитадель. Ему казалось, что все эти стычки недостойны воина такого ранга, как у Танахии, но сам же почти всегда принимал в них участие, оправдываясь тем, что он командир и должен быть со своими легионерами. Танахия молчала, послушно оставаясь в закрытой крепости в окружении минимальной охраны. Ярх не знал более достойного правителя бретёров, чем она, если с ним что-то случится.

Ярх никогда не боялся остаться без Танахии. Она всегда была чем-то таким же стабильным, как Сатана на троне. Вот только Сатану свергли. Кучка недобитых демонов — и тело Сатаны пылится в Яме. Что тогда можно было говорить о Танахии, которую все годы спасали лишь хитрость и умения, добытые исключительно опытом, а не силой, как у него.

Он не мог бы оставить её в Крепости при всём желании. В его легионе не осталось «наездников» кроме Танахии. И только благодаря тому, что он не позволил ей отправиться в помощь к Баффорту Ракшору. Он так долго охранял её от неминуемой гибели, но сам же стал ею. Своими руками похерил все те оборонные укрепления, что так долго выстраивал вокруг Танахии, пустил в Яму все свои старания обучить её выживанию, силы, потраченные на то, чтобы она, будучи «наездницей», не попалась на удочку смертных магов, а потом сам же отвёл её в руки смертной ведьмы.

Как бы он хотел подарить ей хоть четвёртую часть своей выносливости. Дать ей хоть крохотный шанс пережить ранение. Как бы он хотел, чтобы под рукой тогда оказался не именно тот дьявольский кинжал, а любой другой, бретёрский. Как бы ему хотелось хоть однажды не убить так, как о том слагали легенды.

Для него убийство — это работа. Это то, благодаря чему он ещё жив. То, что он умеет лучше всего. То, что не раз его спасало и кормило. Но он никогда не хотел обратить своё оружие против того, кто всегда прикрывал его спину.

Ярх вздыхает и садится на пол, скользя пальцами по клинку. На каменном полу — кровавые следы, они темнеют, от них несёт металлом, они расползаются кляксами. Но ноги не ноют от боли. Ноет другое.

Ярх прикрывает глаза, откидывая голову на прохладную стену позади.

В темноте снова вспыхивает воспоминание, теперь уже недавнее — перед ним в очередной раз сумасшедшие глаза Танахии с огромными зрачками, светящимися изнутри. В ушах — её яростное шипение, на груди — бесследно зажившие царапины от её хватки. На пальцах же уже давно смытая тёплая кровь и чёрный песок, в который она рассыпалась в его же руках. Всего мгновение, неосознанное, стремительное, перевернувшее сознание — под спиной трава, а перед лицом раскрытая пасть той части Танахии, которую она всегда прятала от него. Шершавая рукоять в ладони, а на сжатые до боли пальцы капает что-то тёплое, мокрое и очень давно знакомое. В воздухе, и без того воняющем кровью и железом, пахнет ещё отчаяньем. А потом глаза напротив застилаются слезами, как когда-то веками назад, в детстве. И кожа идёт трещинами. Ярх ловит её, ослабевшую, держит, садится с ней в руках на мокрую окровавленную траву, укачивает, не верит и почти готов зарыдать, но ярость бушует в груди. Он не помнит, что говорил. Помнит только, как выдернул кинжал из груди Танахии, который там никогда не должен был оказаться, и, окровавленный, бросил в ту смертную, сломавшую его девочку. Когда он вернулся, от Танахии осталась лишь небольшая горка чёрного песка.

Ярх вспомнил песок арены, который к концу дня смешался с кровью и прахом. Он был таким тёмным и зыбучим, в нём всегда тонули ноги. Казалось, будто он засасывал, пожирал тебя. И однажды им с Танахией удалось пробраться на ночную арену — уже закрытую, мокрую после пролитой морской воды для того, чтобы поднятая за день пыль улеглась. В воздухе стоял запах крови, разложения и соли. Они пинали влажный песок, пачкали ноги и молчали. Танахия проводила пальцами по пустым лавкам, которые днём ломились от любителей зрелищ, оценивающих их как товар на базарах. Тогда Танахия села на ограждение — толщиной в метр глиняный забор, ограждающий арену от зрителей. Она сидела на нагретой за день и орошённой не единожды кровью плите, выводя по трещинам узоры. Ярх подошёл ближе, прижавшись поясницей к тёплой глине и посмотрел вверх на Танахию. Она болтала ногами как в детстве на пирсе, но на губах не было беззаботной улыбки. Она тогда сказала, что не хочет, чтобы её кровь отмывали с этой арены. Сказала, что не хочет умереть от рук какой-то твари, которой заплатили за её смерть. Не хотела, чтобы кто-то потешался и срывал голос в честь её смерти. Она хотела бы умереть от рук того, кто действительно сильнее неё, кто умеет убивать и кто не даст ей погибнуть без боя.

Что же. Всё, как она хотела. В точности до последнего слова.

Ярх открыл глаза. Осмотрел остывающие покои. Взглянул на соседнюю стену, которую украшало мокрое пятно, на осколки и кучу оружия на полу. На свои кровавые следы. На обычный бардак на постели после боя. На по-прежнему полыхающие факелы. Прислушался к привычной тишине за окнами. Но всё уже не так. Всё изменилось и никогда не вернётся.

Если его Крепость всегда была домом, ждущим его, то сегодня она перестала им быть. Может, потому, что этот дом только что потерял одного из хозяев. Может, этот дом тоже скорбел.

Поднявшись, Ярх взял в руки ближайший факел. Огонь плясал и слегка жёгся, он грел лучше алкоголя, он был знаком. Огонь умел укусить, он убивал, он мог причинить непоправимый вред. Но он мог быть ласковым, мог помогать, мог уберечь и спасти. Он непокорный, его невозможно приручить. Огонь неумолим. Точно как Танахия.

Ярх отвёл факел от лица. Посмотрел на испачканную стену. Сжал пальцы на рукояти крепче и бросил в стену, безразлично наблюдая, как вспыхнул настоящий вихрь огня — алкоголь не успел испариться, он подпитывал пламя, заставлял его стонать и крепнуть, разрастаться, уничтожая всё на своём пути.

Следом за факелом отправился кинжал. Ярх вышел из покоев, позволяя стихии взять верх.

— Мне холодно.

— Это кровопотеря. И заговорённый клинок. Лекарь уже сделал всё, чтобы вывести яд.

— Если буду звать тебя в бреду, прикончи сразу.

— Нет, сначала заставлю тебя краснеть, потешусь с этого, послушаю, как ты начнёшь меня выгонять и обещать самую страшную смерть, если не замолчу, и уж потом…

— Я тебя ненавижу.

— Неправда. Подвинься.

— Что? Зачем?

— Согрею. Тебе ведь холодно.

— Представляю, что скажет Бордж.

— Скажет «давно пора» и уйдёт к той демонице. Теплее?.. Ты спишь? Эй, ты меня слышишь? Ты ещё со мной?

— С тобой.

@музыка: Ben Cocks - So cold

@темы: фанфик, бесобой, Танахия, Ярх Смертносный

---

Ночь. Собралась спать. А в голову лезут идеи о жизни Ярха, Танахии и Борджа в роли гладиаторов. Эх, ну точно быть фанфику.
Представить только, как Ярх из скромного парня превращался в напыщенного козла. Как Танахия из страдающей рабыни стала Неумолимой. Как Бордж познакомился и вообще связался с этими двумя. Столько простора, осталось лишь найти вдохновение и силы писать.

@музыка: IAMX - Rain to sea

@темы: бесобой, мои демоны, фикрайтерство

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В общем.
Дублин. Я тебя люблю.
Прилетела в обед, всё спокойно, несмотря на то, что нефига не выспалась Спасибо Балор и Танахия
Заселилась, бросила вещи и ушла гулять. Я в глубоком приятном шоке от этого города. Столько раз хотелось побывать здесь - была возможность по работе года три назад, но не срослось. И вот я здесь. В этом зелёном раю, пахнущим дождём, немного солью и сильно рыжим.
Тщательно и тщетно пыталась выискать кого-то схожего на Кирка
В немом восторге. Не могу надышаться этим воздухом - таким чистым и густым, прохладным, влажным. По сравнению с ЛА, в котором воздух немного сладковат, немного солёный, но очень жаркий иногда, я тут будто в другом измерении.
Дублин меня очаровал. С первого шага и первого вздоха. Люди здесь без комплексов - они смеются среди дороги, некоторые танцуют, улыбаются так открыто, немного пьяно. И пиво! Чёртово пиво - его запах повсюду на крупных и не очень улочках! И всё бы ничего, но я ненавижу запах алкоголя, и пива - особенно
Сижу сейчас в кафе, наблюдаю за прохожими какие они все рыжие Марс мой
Кофе здесь отменный кстати. Я заценил. Как без этого.
Мобильная связь, правда, тупит нещадно. Но, думаю, это проблема моего оператора. Да и не так она нужна, всё ж отпуск, и ждать звонка от босса мне не нужно. А друзья найдут и позже, когда зайду в зону вафли.

Кусочек Ирландии

@музыка: IAMX - Bernadett

@темы: путешествия, Ирландия

---

Говоря о макси — потратила утро перед работой, обед на работе и время перед отлётом на придумывание новой героини ОЖП и её стори.
Вот ненавижу ОЖП приводить, потому что потом её история жизни занимает у меня места больше, чем сам фик.
Когда-то в качестве бонусов скину её историю, когда начну скидывать главы. И надо бы привести до ума задумку по макси о Танахии и Ярхе в быту гладиаторов, а позже - в Цитадели. Размах на макси - хочу охватить как можно больше. Но понимание, что пишу о демонах, отрезвляет. Рейтинг точно будет повыше, предупреждений - побольше, секса - ещё больше. ДЕМОНЫ. Тем более ТАКИЕ.
Уйди уже спать, а то лепрекон сожрёт

@темы: фанфики, рассветный бред, фикрайтерство

---

Меня всё подзадаривают написать НЦу по артам с Ярхом и Танахией Фобс, и я согласна на все сто, потому что да, это интересно, и задумка, наметки и немного написанного есть... Потому на фикбук скинула версию с рейтингом R

тык сюды

ficbook.net/readfic/4555777
Но вот НЦу - то, что лично мне даётся огромным трудом и переписывается чаще всего раз тридцать, и что потом я вычитываю с муками - поселю здесь и на архивах. Не хочется от слова совсем кидать её на растерзание тем, кто будет читать только потому что трах. Здесь я постараюсь вписать чувства, а не чистое порно. Как и в первой части - чтобы показать, насколько эти двое доверяют друг другу и насколько идеально знают друг друга не учитывая вертикальную плоскость канеш
И, как фикрайтеру иногда балующего НЦой читателей, мне так больно осознавать, что большая часть читающих ожидает грубого и пошлого PWP, а не раскрытия отношений. В хорошем ПВП тоже можно прекраснейше раскрыть персов, это правда, только вот мало кто это видит. Это ужасно расстраивает. Думаю, это чувство знакомо любому автору - ты вкладываешься в фанфик, ты душу иногда рвёшь, тратишь на него не один час, порой и сутки с неделями, не спишь, вычитываешь, мучаешь бету, переписываешь, ещё раз, и ещё... а в итоге получаешь ноль. Или читатели понимающие и думающие перевелись, или хрен его знает.
Я сменила гору фандомов с 2009 года, когда, собсна, и начала писать. И лучше всего отзываются люди из крохотных, уютных и не распиаренных фандомов. Потому я была приятно впечатлена и свергнута в самое сердце, когда пришли отзывы на Закат. А на Ночь... Даже не знаю, в чём дело. Или я сплоховала, или же этому фандому нужны милости-няшности, а не суровые поединки бретёров и их последующие потрахушки
В общем, не хочу опять выслушивать "Афффтар эта была гарячо!111" или "Аффтар исчо", хотя уверена, такое вряд ли в фандоме Бесобоя приключится. И всё равно страшно. Может, и передумаю, если уговорят - кажется, кое-кого я упрямо сталкиваю к нам в Дит. Она, вроде, и не против. И уже знает всех героев (Ярха, Борджа, Танахию и Балора во всяком случае). Жду бро в Крепости, да
И пойду всё ж посплю, а то ну рили, в Дублине спать некогда будет. Зато отпуск, зато время на фики и сон!
А вообще у меня четыре фика по Ярху с Танахией, плюс два начатых макси по Бесобою в общем и один по Балору с Яной. Есть чем заняться.

@музыка: Godsmack - Lave Hate Sex Pain

@настроение:

@темы: моё, фанфики, Бесобой